Венки из книги "Гирлянда", не
входящие в корону.
ЦВЕТОЧКИ ДА ЯГОДКИ
(бимагистральный венок сонетов с акростихами)
Посвящается памяти Георгия Васильевича Мелентьева
Акростихи:
Неустанно твори,
и останется след.
Доходи до вершин.
Не крути вензеля.
Я не узник хвороб.
Балаган не по мне.
Еретизм антитез —
заваруха кликуш.
Шаматон опошлит
трибунал и собор.
Раз за разом беги
из кадрили потех.
Хлебоясти — пинка,
а работнику — план.
1
Не затонувши в крошеве
ехидства и осуд,
уважил скоморошеством
самозабвенный шут.
Традиция из прошлого,
азарт и некий зуд —
насмешка против пошлого,
над тупостью зануд.
Обильное наследие
течёт трагикомедией.
Вникаю в письмена.
Обратная волна
рождает интермедию
измученного сна.
2
Измученного сна
отравленные специи:
сполохи кононад,
тайфуны интервенции.
А въяве не модна
наивная тенденция
ерошить времена
треблинок и освенцимов.
Сияющий красой -
яичко - шар земной
смеётся сквозь окошечко.
Любуется - как кошечка
ей выпавшей судьбой -
душа земным раскошеством.
3
Душа земным раскошеством
одета в пух и прах.
Холёный и пройдошистый
опять при соболях.
Дремливость-невсполошенность
исходит от папах.
Дородство порасклёшилось —
орудует в верхах.
Восторг и у тешение.
Европа в умилении.
Российская страна.
Шумит, а не страшна!
И масса населения
навек упоена.
4
Навек упоена —
ессентуки бочагами.
Какая целина
расстилов спелой ягоды.
У топей тишина
таинственнее пагоды,
и в снег погружена
взрывная россыпь радуги.
Езжай! Неуж не рад
найти болотный клад?
Захватывай пригоршнями.
Елозь по снегу поршнями.
Лови багряный град,
янтарные горошины.
5
Янтарные горошины
на ниточках сидят.
Едва-едва не сплошь положены
устлали снежный плат.
Заденешь нить калошами —
навески зазвенят.
И глянь-ка, не шугнётся ли
компания зайчат.
Хвостатых тварей жалуя,
взростило лето шалое
обилие гумна.
Рябиновокрасна,
окрестность взоры балует:
брелки поверх рядна.
6
Брелки поверх рядна
аукнут детским ротикам.
Лозина и сосна,
артачась, клюнут дротиком.
Гравюрность полотна —
абстракция и готика,
но ягода пьяна,
настырнее наркотика.
Единожды вкусив,
пропой,покуда жив,
о клюкве припорошенной.
Мурлычь, топча подошвами
нектар зелёных нив,
едучий запах скошенных.
7
Едучий запах скошенных
распахнутых полей
есенит до подвздошины.
Так сердцу веселей.
Исторгнет трель-гармошечку
залётный соловей,
мелодия непрошенно
аллегрит злобу дней.
Не прочь и сень лабазника
терпеть певца-проказника
и прячет шалуна.
Так пей же до темна
елей рулад на празднике
звонцов и моргуна.
8
Звонцов и моргуна,
аврана и зизании,
вербейника да льна,
актирую названия.
Рихтую имена
ущербного звучания.
Хрипатая струна
армирует старания.
Копаюсь, как привык,
листая кучи книг,
и рад их многолистности.
Корплю, покуда выстою.
Упёрся и постиг
шершавость первобытности.
9
Шершавость первобытности,
аграрный быт без пут
модерновые мистеры
абсурдностью зовут.
Тряхнут, турусы выстроив,
оплоты древних руд,
начхав, чем пласт откликнется,
опасностей не ждут.
Природа, в свой черёд,
освобождает ход
шумящему неистовству,
лиха в нежданной хитрости.
И тайну наперёд,
тряси-тряси, не вытрясти.
10
Тряси-тряси, не вытрясти
разительных манер
исконной полудикости
батутом полумер.
У тех, чья жажда искрится
на тысячу ампер,
азарт добраться к жидкости,
лютей, чем Люцифер.
И если ты на зорюшке
сварганишь - верх позорища -
особо злую снасть
(Бабахнет - не подлазь!) —
ожжёшь не только корюшку,
расстроишь первосвязь.
11
Расстроишь первосвязь
атаками да сквернами -
злокозненная смазь
забьёт отравной спермою.
А там - загублен язь.
Редки и тощи стерляди.
Авдотка и свиязь
закаркают на вертеле.
Обгаженные нечистью,
маралихи замечутся.
Брезгливо влезут в грязь
ершишко и карась.
Губители Отечества
измаялись, ярясь.
12
Измаялись, ярясь,
завзятые агрессоры.
Кукуют, пряча страсть,
арийские профессоры.
Давно ли злая масть,
рыча о Хорсте Весселе,
из Рура пронеслась
летучей смертью в Мессере?
И всюду та же рать
пытается кричать
о собственной элитности.
Трясутся лбы и бицепсы,
едва начнут вещать
хористы ненасытности.
13
Хористы ненасытности
лавинам злых горилл
естественные житницы
бросали на распыл.
Орудовали прихвостни -
языческий засыл.
Сквозь хляби лютой мытницы
творили мы настил.
И, выиграв по-крупному,
пожалованы клюквою,
изрядною и всласть.
Но вновь грозит напасть.
Катит орда преступная.
А нет, не ваша власть!
14
А нет, не ваша власть!
Разбросив горсти семени,
анархия и мразь
бытуют в новом времени.
Однажды заведясь,
тотчас вскипают в рвении
надраить ипостась
их идола и "гения".
Круша дурной догмат,
упорные хотят
продумать Свод Хорошего.
Лоскутья хлама дёшевы,
а ценности блестят.
не затонувши в крошеве.
15
Не затонувши в крошеве
измученного сна,
душа земным роскошеством
навек упоена.
Янтарные горошины,
брелки поверх рядна.
Едучий запах скошенных
звонцов и моргуна.
Шершавость первобытности
тряси-тряси - не вытрясти,
расстроишь первосвязь.
Измаялись, ярясь,
хористы ненасытности —
а нет, не ваша власть!
2000 г.
|
